Верховный Суд встал на сторону мигранта, разрешив остаться с российской женой
Высший судебный орган страны отменил постановления трех нижестоящих инстанций о депортации мигранта, нарушившего порядок перемещения по территории России. В результате годичных судебных тяжб иностранцу удалось остаться в России: Верховный Суд напомнил правоприменителям о необходимости уважения личной и семейной жизни каждого, проистекающей из принятых на себя Россией обязательств по соблюдению знаменитой римской Конвенции "О защите прав и свобод человека" 1950 года.
В ноябре 2012 года гражданин Азербайджана Мамедов Мардан Мухтасар оглы прибыл авиарейсом из Санкт-Петербурга в Норильск без специального разрешения на въезд на регламентированную территорию города. Постановлением Правительства РФ от 4 июля 1992 года установлен перечень территорий страны с регламентированным посещением иностранных граждан, для чего последним требуется получить специальное разрешение на въезд. Поскольку такого необходимого документа на въезд в город Норильск у М. Мамедова не было, его привлекли к административной ответственности за нарушение иностранным гражданином режима пребывания в Российской Федерации (часть 1 статьи 18.8 КоАП РФ).
При рассмотрении административного дела иностранец признал свою вину и пояснил, что приехал к жене, гражданке России, проживающей в Норильске; их брак официально зарегистрирован. Но семейные обстоятельства не помогли мигранту. Постановлением судьи Норильского городского суда Людмилы Злагодух, дважды оставленным без изменения Красноярским краевым судом, М.Мамедов привлечен к административной ответственности в виде уплаты 2 000 рублей штрафа с административным выдворением за пределы России путем самостоятельного контролируемого выезда.
Пересматривая дело в порядке надзора судья Верховного Суда Владимир Меркулов согласился с наличием в действиях подателя жалобы вмененного ему состава административного правонарушения, и потому оставил в силе решение о наложении на него штрафа. Однако ВС счел, что суды нижестоящих инстанций не обосновали необходимость применения в отношении мигранта дополнительного наказания в виде административного выдворения за пределы РФ (санкция части 1 статьи 18.8 КоАП предусматривает наложение административного штрафа с административным выдворением или без такового).
Установив, что в материалах дела имеются сведения о том, что М.Мамедов состоит в зарегистрированном браке с гражданкой России, ВС сослался на недопустимость вмешательства государства в частную жизнь любого человека без достаточных к тому оснований, что является международным обязательством России.
"… каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности, или защиты прав и свобод других лиц", - процитировал ВС римскую Конвенцию "О защите прав человека и основных свобод" от 4 ноября 1950 года.
Вдобавок ВС сослался на принципы назначения административного наказания, установленные КоАП, согласно которым наказание должно быть индивидуализировано, то есть определено с учетом личности виновного (часть 2 статьи 4.1 КоАП РФ).
"Назначение дополнительного наказания в виде выдворения за пределы Российской Федерации должно основываться на данных, подтверждающих действительную необходимость назначения лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, такой меры ответственности, а также ее соразмерность в качестве единственно возможного способа достижения справедливого баланса публичных и частных интересов в рамках административного судопроизводства", — говорится в постановлении ВС РФ от 19 декабря 2013 № 53 АД13-16. По делу М. Мамедова суд не привел достаточных оснований, свидетельствующих о необходимости назначения ему дополнительного административного наказания в виде административного выдворения.
При всей гуманности нельзя не сказать и об оборотной стороне подобного прецедента.
Действительно, каждый человек вне зависимости от его гражданства, должен иметь право на уважение властями его личной жизни, включая семейное общение, если это не затрагивает публичных интересов. В этом плане недопустимо разлучать супругов на том основании что-то кто-то из них иностранец.
Но, как известно, браки между мигрантами и россиянами часто оказываются фиктивными, то есть заключенными без намерения создания семьи. Такие браки существуют только на бумаге и заключаются исключительно в целях получения разрешения на временное или постоянное проживание, вида на жительство, а затем и гражданства в упрощенном порядке, что открывает мигрантам доступ не только к трудоустройству вне квоты, но также и иным социальным гарантиям. Как правило, "деловые" браки предполагают денежное вознаграждение одного из супругов другому.
Наличие штампа в паспорте не позволяет судить о существовании реальных брачных отношений. Установить факты, свидетельствующие о реальности брака – совместного проживания, ведения совместного хозяйства, наличия общих детей, социальных связей, обстоятельств заключения брака, как долго супруги знают друг друга и др. – можно лишь находясь на одной территории с действующими лицами. Поэтому исследование вопроса о наличии супружеских отношений как уважительной причине для оставления мигранта в стране должно осуществляться преимущественно при первоначальном рассмотрении дела об административном правонарушении органами миграционной службы или судами. Более того, в компетенцию суда надзорной инстанции (ВС) уже не входит установление обстоятельств дела, здесь важно лишь оценить законность и обоснованность ранее принятых по делу решений. Таким образом, ВС пришлось делать вывод на основании имеющихся в деле письменных доказательств, скорее всего, свидетельства о браке, что вряд ли можно признать верным при дальнейшем рассмотрении подобных дел, особенно по первой инстанции.
Сложность заключается в том, что брак может быть признан фиктивным (недействительным), в том числе ввиду его фиктивности, только судом (статья 27 СК РФ), но никак не органами миграционного учета и контроля, уполномоченными осуществлять производство по делам о нарушении миграционного законодательства. Рассмотрение вопроса о недействительности брака производится в порядке гражданского судопроизводства, а не производства по делу об административном правонарушении, сроки которого, особенно если в качестве наказания предусмотрено административное выдворение, весьма коротки. Такие дела должны быть рассмотрены в день получения протокола об административном правонарушении (часть 4 статьи 29.6 КоАП). К тому же сроки давности привлечения к ответственности за нарушения миграционного законодательства не превышают 2-3 месяцев (часть 1 статьи 4.5 статьи КоАП). Таким образом, вопрос о фиктивности брака "выпадает" за рамки производства по делу о административном правонарушении, предусматривающем выдворение, поскольку с великой степенью вероятности это может быть установлено только после того как административные материалы уже будут рассмотрены.
Не претендуя на бесспорность и окончательность решения обозначенной проблемы, единственный видимый выход не допустить легализации в стране недобросовестных мигрантов – установив обстоятельства, свидетельствующие о фиктивности брака (пусть даже в рамках рассмотрения административного дела), не ставить вопроса о фиктивности (недействительности) брака, а связать их с личностью правонарушителя, что и предполагает принцип индивидуализации наказания с учетом личности виновного (часть 2 статьи 4.1 КоАП). Заключение брака исключительно в деловых целях, без намерения создания семьи, как раз свидетельствует о недобросовестном поведении мигранта, соответствующим образом характеризуя его личность. И если целью брака является получение возможности находиться на территории страны в обход установленных правил, к такому нарушителю может быть применено наказание в виде административно выдворения. Здесь снимается и вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни, поскольку выясняется, что де-факто ее нет.
В противном случае, при уважении права мигрантов на семейную жизнь, наличие которой исчерпывается штампом в паспорте, нарушенными могут оказаться уже не столько права недобросовестных мигрантов, сколько права граждан и проживающих в стране на законных основаниях.
Мария Петрова