Актуальные проблемы института возмещения убытков в свете реформирования Части первой ГК РФ

Всякий, кто хоть раз пытался взыскать в российском суде убытки в связи с нарушением должником договорных обязательств, неизбежно сталкивался с трудностями, которые практически всегда приводили к отказу в удовлетворении исковых требований. Особенно это касается взыскания убытков в виде упущенной выгоды (п. 2 ст. 15 ГК РФ).

Анализ оснований, по которым в подавляющем большинстве случаев суды отказывали истцам в удовлетворении исков об убытках, позволяет выявить два главных: а) недоказанность точного размера убытков (вплоть до последнего знака после запятой суммы заявленных требований) и б) недоказанность прямой причинно-следственной связи между действиями (бездействием) ответчика (правонарушителя, должника) и возникшими у истца убытками. Примечательно, что к истцам по таким делам суды предъявляют нехарактерно повышенные требования в части доказывания упомянутых обстоятельств (точного размера убытков и прямой причинно-следственной связи). Тому видится две причины, которые между собой очень тесно сплетены: одна относится к внутренним проблемам теории гражданско-правовой ответственности, другая – к особенностям судейского правосознания, являющего следствием негативного отношения к возмещению убытков, сформировавшегося в советские годы.

Начнем с первой причины. К основаниям и условиям гражданско-правовой ответственности традиционно относят вред, причинно-следственную связь между ним и противоправным поведением причинителя вреда и вину последнего. Не вдаваясь в полемику, сразу отметим, что самым проблемным элементом среди названных является причинно-следственная связь. Не смотря на значительное количество научных работ, посвященных вопросам гражданско-правовой ответственности, существование нескольких теорий причинно-следственной связи (равноценных условий (общей причинной связи), выделяемого (необходимого) условия, адекватного причинения, необходимой причинности, возможности и действительности и т.д.)[1], полагаем, что необходимо согласиться с Я.А. Канторовичем в том, что "не смотря не все усилия философов и юристов, разрешение проблемы следует признать до сих пор недостигнутым"[2]. Иными словами, философия (про юриспруденцию в этом вопросе вообще скромно умолчим), на сегодняшний день расписалась в своей несостоятельности в попытках выработать универсальную теорию причинности, способную охватить все вероятные случаи причинения вреда (убытков). И все бы ничего, если бы проблема выработки адекватной теории причинности, а соответственно и механизмов ее отыскания в конкретных ситуациях, оставалась исключительно в теоретической (философской или юридической) плоскости. К сожалению, эта слабость теории гражданско-правовой ответственности с легкостью позволяет судьям отказывать в удовлетворении исков о взыскании убытков, вызванных нарушением обязательств, со ссылкой на недоказанность причинно-следственной связи между нарушением обязательства и возникшими убытками. Так, в одном из дел, оставляя исковое заявление о взыскании убытков в виде упущенной выгоды, арбитражный суд предложил истцу в качестве устранения оснований оставления заявления без движения "нормативно и документально обосновать причинно-следственную связь между действиями ответчика и неполучением дохода в будущем". Ни больше, ни меньше – нормативно и документально. Стоит ли удивляться, что в иске было отказано.

Не хотелось бы вдаваться в обсуждение причин (как исторического порядка, так и иных), по которым арбитражные судьи резко негативно относятся к самой идее взыскания убытков за нарушение обязательств[3], особенно в виде упущенной выгоды, поскольку автору этих строк не доводилось работать суде, а строить догадки и предположения – бессмысленно. Поэтому полагаем достаточной констатацию самого факта проблемы, тем более, что она общеизвестна.

Обозначенные проблемы привели к тому, что участники гражданского оборота крайне редко прибегают к такому универсальному способу защиты нарушенных прав как возмещение убытков (4-7% случаев нарушений договорных обязательств[4]), компенсируя фактическую его недоступность иными средствами (в частности, путем предъявления исков о взыскании неустоек и процентов годовых за пользование чужими денежными средствами, признании сделок недействительными и применении последствий недействительности). Однако, альтернативные возможности восстановить имущественную сферу потерпевшего есть далеко не всегда.

Осознавая масштаб проблемы (а также учитывая вектор развития практики Высшего Арбитражного Суда РФ, который старается придать максимальную юридическую прочность сделкам, ограничивая возможность для признания их недействительными только теми случаями, когда нет другого способа восстановить баланс интересов), разработчики проекта изменений Гражданского кодекса РФ[5] решили активизировать применение участниками имущественного оборота возмещения убытков как способа восстановления нарушенных прав, упростив порядок их исчисления и взыскания. Для достижения этой цели, во-первых, был определен принцип полного возмещения убытков (п. 2 ст. 393 ГК в редакции проекта):

"Возмещение убытков в полном размере означает, что в результате их возмещения кредитор должен быть поставлен в то положение, в котором он находился бы, если бы обязательство было исполнено надлежащим образом"[6].

Во-вторых, было введено правило, исключающее для кредитора необходимость доказывания точного размера убытков:

"Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства".

Здесь, полагаем, необходимо упомянуть без преувеличения революционное Постановление[7] Президиума ВАС РФ № 2929/11 от 06.09.2011. Рассматривая дело о взыскании упущенной выгоды, возникшей в результате необоснованного применения обеспечительных мер, Президиум ВАС РФ указал:

"Полный  отказ  в  иске  нарушает  конституционный  принцип справедливости  и  лишает  заявителя  возможности  восстановления  его нарушенных  прав.  Объективная  сложность  доказывания  убытков  и  их размера, равно как и причинно-следственной связи между причиненными убытками и принятыми обеспечительными мерами, по делам, связанным с лишением  или  ограничением  корпоративного  контроля,  не  должна снижать  уровень  правовой  защищенности  участников  корпоративных отношений при необоснованном посягательстве на их права. Чрезвычайно высокие риски утраты или ограничения корпоративного контроля могут привести  к  негативным  последствиям  для  макроэкономики  и инвестиционных  процессов,  которые  в  значительной  мере  развиваются посредством корпоративного участия в хозяйственных обществах.

Суд  не  может  полностью  отказать  в  удовлетворении  требования участника хозяйственного общества о возмещении убытков, причиненных обеспечительными  мерами  по  необоснованному  требованию  (статья  98 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), только на  том  основании,  что  размер  убытков  не  может  быть  установлен  с разумной  степенью  достоверности.  В  этом  случае  размер  подлежащих возмещению  убытков  определяется  судом  с  учетом  всех  обстоятельств дела,  исходя  из  принципа  справедливости  и  соразмерности ответственности".

На одной из лекций, посвященных актуальным проблемам практики применения Гражданского кодекса РФ, Р.С. Бевзенко, начальник Управления частного права Высшего Арбитражного Суда РФ, отметил, что идеи, заложенные в данном постановлении, должны быть распространены на все дела о взыскании убытков, а не только на связанные с утратой корпоративного контроля. Мы всецело поддерживаем такую точку зрения.

Таким образом, Президиум ВАС РФ, не дожидаясь соответствующих изменений Части первой Гражданского кодекса РФ, скорректировал подходы арбитражных судов к рассмотрению дел о взыскании убытков, освободив истцов по таким делам от документального подтверждения точного размера убытков и причинно-следственной связи между убытками и противоправным поведением должника. Остается надеяться на скорейшее и безболезненное внедрение соответствующих подходов в судебно-арбитражной практике.