Защита интересов граждан, пострадавших от незаконного насилия со стороны сотрудников милиции: опыт и предложения (часть II)

Мы постарались выявить типичные нарушения, которые допускаются в прокуратуре при работе по жалобам на незаконное насилие со стороны сотрудников милиции. Для этого были проанализированы все имеющиеся у нас материалы и те, которые в свое время представлялись нам прокуратурой края. Выборка оказалась вполне приемлемой для того, чтобы сделать выводы. Чаще всего встречаются такие нарушения как:

1. Необоснованный отказ в возбуждении уголовных дел и проведении расследований;

2. Использование противоречащих закону оснований отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения;

3. Односторонность проверок или проведенного расследования. В большинстве случаев при оценке информации и доказательств предпочтение отдается тем, что получены от сотрудников милиции, даже если они противоречат другим, в том числе заключениям экспертиз;

4. Нарушение сроков, предусмотренных законом для решения вопроса о возбуждении уголовных дел, и необоснованно длительное их расследование, приводящее иногда к истечению сроков давности уголовного преследования;

5. Не проверяются причины, по которым заявители обращаются с просьбой прекратить преследование лиц, на которых ранее подавали жалобы;

6. Неправильная оценка фактов незаконных действий сотрудников милиции как правомерных.

       При проведении проверок и расследований практически во всех случаях нарушаются нормы УПК и общепринятые правила проведения следственных действий, причем, применительно к фактам применения незаконных методов, эти нарушения носят специфический характер. Складывается впечатление, что налицо не только небрежность и недобросовестность, но также стремление  выгородить сотрудников милиции, применяющих пытки, использовать любые возможности, чтобы не были собраны доказательства их вины. Иначе трудно объяснить те нарушения и их частоту, которые были  выявлены.

В последние десятилетия вектор развития российской государственности был ориентирован на соблюдение общечеловеческих ценностей, что отражено в ст. 18 Конституции Российской Федерации. В ней подчеркивается, что права и свободы человека и гражданина "определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием". Смысл и содержание многих принятых после Конституции законов отражает эту установку, чего нельзя сказать о применении этих законов представителями органов государственной власти. Мышление - вещь консервативная, сформированное на базе прежних стереотипов неуважения к человеку, его правам, оно до сих пор определяет стиль отношения к нему. В сознании многих прокурорских работников не отложилось еще понимание того, что применение пыток является грубым нарушением ч. 1 ст. 21 Конституции РФ и международных Конвенций о защите прав человека и  основных свобод.

Возможной причиной является также корпоративная психология, в основе которой лежит  совместная деятельность раньше – следователей прокуратуры, сейчас следователей Следственного комитета при Генеральной прокуратуре РФ и оперативных сотрудников милиции по раскрытию преступлений, в результате чего нарушения со стороны оперативных сотрудников не воспринимаются как неправомерные, и тем более, преступные. Раньше эта связка между ними, ведущая к выгораживанию преступников в погонах, питалась в определенной мере тем, что прокурор по закону являлся не только органом надзора за законностью предварительного расследования, но и процессуальным руководителем следователя. Существование этих двух функций у него приводило к тому, что они вступили в противоречие: невозможно обеспечить эффективный надзор за той деятельностью, соавтором которой являешься, будучи ее руководителем. Отвечая за результаты расследования, раскрываемость преступлений, прокуратура, в силу двойственности своей позиции, зачастую закрывала глаза на то, каким образом получен этот результат. В итоге - преступные действия сотрудников правоохранительных органов (пытки) при расследовании ими уголовных дел не находили должного реагирования со стороны сотрудников прокуратуры. Раскрытие преступлений – показатель, по которому оценивалось не только деятельность милиции, но и прокуратуры. Обеспечение высокого показателя раскрываемости влечет для милиции (мало, что изменилось и в отношении к прокуратуре) за собой материальные поощрения: премии, внеочередное присвоение званий и классных чинов. В погоне за этим забывается закон, нарушаются права и законные интересы граждан. Исходя из материалов координационной конференции на тему "Коррупция и демократия", которая проходила под эгидой Совета Европы в Страсбурге с 20 по 21 ноября 2006 года, все указанное выше подпадает под то, что в документах конференции обозначается как практика коррупции.

В своем заключении и рекомендациях для России от 16 мая 2002 г. Комитет против Пыток ООН отметил в п. "з" в качестве одной из причин распространенности пыток "Недостаточный уровень независимости и эффективности прокуратуры, что, как было признано Государством, является следствием двойственной функции Прокуратуры по осуществлению уголовного преследования и надзору за надлежащим ведением следствия". При очередном рассмотрении доклада правительства России о соблюдении "Конвенции против пыток", которое проходило 6-24 ноября 2006 г. Комитет против пыток ООН вновь отметил недостаточный уровень независимости и эффективности прокуратуры и обязал государство "В приоритетном порядке … предпринять усилия по реформированию прокуратуры, в особенности путем внесения поправок в Федеральный закон "О прокуратуре", чтобы обеспечить независимость и беспристрастность этого органа, а также отделить функции уголовного преследования от функций надзора за расследованием сообщений о фактах применения пыток. Государству следует создать эффективные и независимые механизмы надзора для обеспечения незамедлительного, беспристрастного и эффективного расследования всех таких сообщений, а также уголовного преследования и наказания виновных".

Участники конференции "Коррупция и демократия", на материалы которой мы ссылались выше, также подчеркивали важность авторитетного и независимого органа, который бы рассматривал и расследовал жалобы тех, кто пострадал от коррупционных действий. Одновременно они предлагают включать такие наблюдательные органы, сохраняя их независимость, в качестве неотъемлемой части в систему соответствующего органа, деятельность которого должна контролироваться. Как видим, в основных моментах – рекомендации совпадают.

Как выше уже отмечалось, эти рекомендации в настоящее время нашим государством выполнены. Но реальных изменений не наступило. В условиях России включенность Следственного комитета в структуру прокуратуры означает потерю независимости. Независимости, прежде всего надзорной функции. Прокуратура, оставаясь органом расследования, как и раньше, будет связана показателями раскрываемости. Существующий рост преступности объективно обуславливает этот приоритет. Что таким решением, по сути, меняется? На наш взгляд – ничего. Полагаем, что функции надзора и процессуального руководства нужно не просто разделить в рамках одного органа, так как и в этом случае, они остаются функциями одного органа. Чтобы надзорная функция была действенной, кроме того, что уже выше предлагалось, необходимо вывести Следственный комитет из прокуратуры и создать независимый Единый следственный комитет. В этом случае прокуратура перестанет быть органом, ответственным за раскрываемость. Эффективность ее деятельности будет оцениваться по другим показателям.

Кроме этого для совершенствования уголовно-процессуального механизма защиты граждан от незаконного насилия со стороны сотрудников правоохранительных органов предлагаем вернуть прокурору все те надзорные полномочия, которые у него были изъяты и переданы руководителю следственного органа.

При выполнении  функции надзора прокурор должен исходить из правильного понимания тех ожиданий, которые связываются обществом с осуществлением уголовно-процессуальной деятельности. Попытка оформить эти ожидания законодателем предпринята в ст. 6 УПК РФ, где говорится о назначении уголовного судопроизводства. Но в ней отражено только уголовно-правовое назначение процесса. Процессуальные назначения остались за рамками. Применительно к теме статьи мы хотим указать на одно из них, принятие которого позволит подчинить деятельность прокуратуры инте­ресам защиты и реализации законных уголовно-процессуальных прав участ­ников процесса. Редакция его может быть следующей: "Назначение уголовного судопроизводства заключается также в том, что оно используется как средство защиты граждан от произвола органов государства при осуществлении последними уголовно-процессуальной деятельности".

Реализация назначений в полной мере будет возможна тогда, когда цели деятельности будут сформулированы адекватно им и в статье, говорящей о них, будет четко указано, что это цели деятельности органов государства. УПК РСФСР критиковался многими авторами за то, что редакция ст. 68 (в настоящее время – ст. 73) формировала у правоприменителей обвинительный подход, который является питательной основой, в том числе и для применения незаконных мер с целью получения признательных показаний от обвиняемого. В тексте действующего УПК законодатель постарался учесть эти замечания, но сделал это не очень удачно. Упреки в формировании обвинительного подхода были бы сняты полностью, если бы вместо отсылки к главе 8 УК РФ, где приводятся об­стоятельства, исключающие преступность деяния, было указано, что подлежат доказыванию обстоятельства, свидетельствую­щие о невиновности обвиняемого, т.к. приведенные в этой главе статьи – частные случаи ее отсутствия.

Кроме того, необходимо ввести в статью, говорящую о целях, часть 2 в следующей редакции: "Результат деятельности по установлению указанных обстоятельств может быть принят в том случае, если в ходе ее органы государства обеспечивали реализацию прав участников процесса".

Важность этого обусловлена тем, что доказывание – стержень уголовно-процессуальной деятельности, обстоятельства, установленные органами государства, могут быть положены в основание решения только в том случае, если при их установлении органы государства обеспечили реализацию прав участников процесса.

Законодатель, стремясь предотвратить случаи применения мер незаконного воздействия (пыток) с целью получения признательных показаний от подозреваемого, обвиняемого, закрепил в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ положение, в силу которого к недопустимым доказательствам относятся: показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствии защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде. Подобное решение вопроса имеет ряд недостатков. Во-первых, в тех случаях, когда следователь не нарушает закон при получении показаний от подозреваемого и обвиняемого в будущем он не может исключить возможности того, что обвиняемый в суде откажется от них. Для предотвращения признания этих показаний в суде недопустимыми следователь примет все меры к тому, чтобы при допросе присутствовал защитник и в случае, когда обвиняемый отказался от него. Таким образом, законодатель подталкивает следователя к нарушению закона, который право обвиняемого на пользование услугами защитника превращает в его обязанность. Во-вторых, на недобросовестных сотрудников правоохранительных органов рассматриваемое правило не оказывает профилактического воздействия. Редки случаи, чтобы сами следователи во время допроса применяли незаконные меры физического воздействия. К допросу, где против своей воли подозреваемый, обвиняемый будут давать признательные показания, их "готовят", как правило, сотрудники оперативных служб милиции. После такой подготовки, боясь применения еще более жесткого воздействия, подозреваемый и обвиняемый возьмет всю вину на себя и адвокат, в рамках допроса, зафиксирует то, от чего в суде обвиняемый уже не сможет отказаться, т.к. полученное доказательство, по смыслу закона, является допустимым. Таким образом, законодатель вместо того, чтобы обезопасить обвиняемого от пыток поставил его еще в более сложную ситуацию. Для выхода из нее предлагается новая редакция п. 1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ:

"В качестве доказательств допускаются:

1) показания подозреваемого, обвиняемого в которых они свидетельствуют о своей невиновности;"

В случае реализации этого предложения допустимыми будут признаваться только такие показания подозреваемого и обвиняемого, в которых они свидетельствуют о своей невиновности. Тем самым самоизобличающие показания этих лиц будут лишены для недобросовестных сотрудников правоохранительных органов притягательной силы, что позволяет надеяться на коренное снижение незаконного насилия с их стороны.

Принятие вышеуказанных предложений поставит деятельность сотрудников правоохранительных органов в более жесткие рамки, понудит внимательнее относиться к соблюдению законных прав и интересов граждан, но автоматически не гарантирует их реализацию. А значимым как раз и является последнее. Без предоставления активных прав заявителю и его представителям, среди которых необходимо выделить сотрудников правозащитных организаций, на коренное изменение ситуации надеяться не приходиться. Обеспечение подотчетности представителей государственных органов для предупреждения злоупотребления их должностными полномочиями – одна из главных задач демократических обществ. В решении этой задачи не последнее место принадлежит правозащитным организациям.

В настоящее время ряд статей УПК РФ упоминает о заявителе (ст. ст. 124, 125, 141, 463), но вопрос о его правовом статусе подробно не регламентирован. По сути, основным правом заявителя является право на обжалование постановления об отказе в возбуждении уголовного дела (ч. 4 ст. 148 УПК РФ), но и реализация этого права в полной мере не гарантирована законодателем, т.к. заявитель, лишенный возможности ознакомиться с материалами отказного производства, далеко не во всех случаях может привести аргументы, свидетельствующие о необоснованности и незаконности вынесенного решения. Не могут ему помочь в защите его законных интересов в полной мере и правозащитные организации. В отличие от УПК РСФСР действующий УПК вывел за скобки общественность. Мы не сторонники вводить ее в процесс на той основе, что в УПК РСФСР. В нем общественность использовалась органами государства как помощник в борьбе с преступностью. В наше время организации общественности в уголовном процессе должны рассматриваться как институты гражданского общества, с помощью которых оно ставит под контроль деятельность органов государства.

А.С. Барабаш, профессор кафедры уголовного процесса Сибирского федерального университета, д.ю.н., сотрудник Красноярского краевого общественного комитета по защите прав человека;

А.А. Брестер, ассистент кафедры уголовного процесса Сибирского федерального университета, сотрудник Красноярского краевого общественного комитета по защите прав человека